Коля

Мне часто задают вопрос: «Сколько душ обратилось через тебя к Господу в заключении?» Я не знаю, что ответить. Одному Богу известно, какие всходы дали и дадут посевы.

По-разному приходилось сеять. Было такое время, когда никто из заключённых со мной не разговаривал. Если и здоровались, то кивком головы, украдкой. За всякое общение со мной осуждённых жестоко наказывали. Трудно было тогда. Начальство находило всякие причины, чтобы обвинить меня, и я по несколько месяцев сидел в штрафном изоляторе. А когда выходил оттуда – лагерная жизнь казалась свободой.

Как-то на прогулке подошёл ко мне один заключённый по имени Коля и попросил:

– Святой отец, расскажите что-нибудь о Боге!

Я немного растерялся от неожиданной просьбы и в то же время обрадовался его желанию.

– А ты не боишься со мной разговаривать? Ты думал о последствиях? – спросил я.

– Думал. Мне сегодня исполнилось двадцать пять лет. Имею же я, в конце концов, право позволить себе такое удовольствие в день рождения – послушать о Боге! Не беда, отсижу пятнадцать суток...

Я рассказывал ему об Иисусе Христе, о воскресении мёртвых, о блудном сыне. Часа три мы провели в приятной беседе. Расставаясь, Коля сказал:

– Спасибо, отец! Сколько буду жить, не забуду этот разговор на моё двадцатипятилетие...

Я молился о Коле, чтобы посеянное семя принесло добрый плод.

Дня через два, увидев Колю в строю, я удивился происшедшей в нём перемене. Он был угрюм и, заметив, что я смотрю на него, отвернулся. Меня это немного взволновало, и я решил узнать, что случилось. Улучив момент, когда Коля проходил мимо, я спросил:

– Коля, как дела?

– Разговор с вами дорого стоил! – горько улыбнулся он, оглядываясь.

– В этом мире ничего бесплатно не бывает,– вздохнул я.– Чем же ты заплатил за беседу?

– Поднимите мою рубашку, – вместо ответа попросил он, и лицо его передёрнулось от боли.

Я приподнял рубашку и увидел два кровавых рубца через всю спину.

Стало всё ясно. Колю избил начальник режимной части. Он отличался особой жестокостью. От одного его удара расползалась рубашка.

– Он меня предупреждал, чтобы я не разговаривал с вами, – сказал Коля. – Но я говорил, что в день рождения всё равно послушаю о Боге. Вот он и отомстил, чтоб другим неповадно было...

Через несколько дней, когда я прогуливался во дворе среди других заключённых, меня окликнул начальник.

– Сними правый сапог! – распорядился он.

Ничего не понимая, я исполнил приказ. Он взял мой сапог и стал вытряхивать. На землю упала туго скрученная десятирублёвка.

– Незаконное хранение денег! – выкрикнул режимник.– Пойдёшь на пятнадцать суток! – И, обращаясь к заключённым, заявил: – Вы все свидетели.

Деньги были зажаты у него в руке между пальцами, и, вытряхивая сапог, он выпустил их, сделав при этом вид, что они выпали из сапога.

Что я мог сказать? Чем оправдаться, чтобы доказать свою невиновность? Начальство искало всякие причины, чтобы добавить мне срок.

В ШИЗО меня поместили в одиночку. На следующий день сюда же бросили человека в бессознательном состоянии. Сняв с себя майку, я намочил её, вытер окровавленное лицо заключённого, подтащил его к зарешеченному окну, откуда пробивался слабый свет, и узнал... Колю.

Несколько дней Коля не вставал, но потом ему стало лучше, и он мог сидеть. Когда он был способен слушать, я рассказывал ему о Боге. Много рассказывал, пел христианские гимны. Получив согласие от Коли, я молился о нём и снова говорил. Так прошло несколько суток. Он был очень рад, что можно беспрепятственно спрашивать и слушать.

Причину избиения Коля вначале скрывал, но потом разоткровенничался и рассказал, что начальник режимной части потребовал подписать бумагу, в которой говорилось, будто за каждую беседу Коля давал мне десять рублей. Он отказался подписывать, понимая, что это послужит материалом, чтобы добавить мне срок. Начальник угрожал убить его, если не подпишет. Убить не убил, но избил жестоко.

Как-то днём, присев на корточки, мы вновь говорили о Господе.

– Знаешь, Коля, – сказал я, – в Евангелии написано, что тот, кто напоит праведника только чашей холодной воды, не потеряет своей награды. Я понимаю, что ты сделал больше, чем подал чашу холодной воды. Хотя твой поступок вряд ли повлияет положительно, и мне всё равно добавят срок, но я рад, что ты отказался подписывать эту клеветническую бумагу...

Тут в коридоре загремели ключи, резко распахнулась дверь, и в камеру стремительно вошёл начальник режимной части. В руках он держал дубинку, с которой никогда не расставался. Я вскочил (в ШИЗО такой порядок – вставать, когда заходит начальство), а Коля не успел, ему было трудно подниматься.

– Ишь, лентяй! – закричал начальник. – Даже не соизволит встать! Взять его! – приказал он надзирателям.

Колю вытащили из камеры, и дверь захлопнулась. Послышались удары, крики и злобная брань. Я долго ещё прислушивался к удаляющимся звукам и содрогался от человеческой жестокости.

С тех пор Колю я больше не видел. Рассказывали, что спустя неделю он скончался в лазарете. Не знаю, как он умирал, но убеждён, что посевы были не напрасны. И когда меня спрашивают о приобретённых душах, я каждый раз вспоминаю Колю...

Из сборника свидетельств «Люди, взятые в удел»

www. adventist.su